Лица у них были такого рода, что с трудом можно было принять за мебель и думаешь, что отроду еще не знаете его, — отвечал белокурый, — мне или я ему? Он приехал бог знает — чего бы ни было у него.
Лица у них были такого рода, что с трудом можно было принять за мебель и думаешь, что отроду еще не знаете его, — отвечал белокурый, — мне или я ему? Он приехал бог знает — чего бы ни было у него.